Первобытное искусство [общества]

Отсут­ствие человеческих персонажей в древнейшем искусстве палеолита не свидетельствует прямо о том, что человек не осознавал себя чело­веком, но вместе с тем, указывает, что сознание его было занято со­всем другими образами — образами охоты. Анималистическая тема в живописи первобытных охотников вполне закономерна. Практиче­ская значимость объекта нашла эмоциональное закрепление в ис­кусстве и мифологии тотемизма, объясняющего происхождение лю­дей данного племени рождением (или превращением) от зверя.

Материалы изобразительного искусства позволяют пред­положить, что первый импульс осмысления подлинно человече­ского в себе возникает как осознание женской природы, интуи­тивно ощущается в соотношении с женщиной-родительницей.

Палеолитиче­ские Венеры

Первые изображения человека — это так называемые Палеолитические «Венеры», созданные в период XXV-XVIII тыс. до н.э. Глиняные статуэтки, найденные во многих об­ластях Европы (Чехословакия, Италия, Франция), на Дальнем Вос­токе, в Азии — все они стилистически весьма схожи со знаменитой Венерой из Виллендорфа (Нижняя Австрия). Искусствоведы отме­чали характерные для скульптуры преувеличенные признаки пола (большая грудь, громоздкий живот, возможно, указывающий на бе­ременность, тяжелые широкие бедра). Отсутствие индивидуальных черт (идентичность пропорций, схематично показанные конечности, сходство в изображении прически, не обработанные лица, иногда голова лишь намечена) указывает, что в образах этих подчеркива­лись материнские качества, обобщенные черты женщины в ее детопроизводительной функции. Женское тело воспринималось как источник жизни. Подчеркнутые материнские черты Палеолитиче­ских Венер — магическая гарантия продолжения рода. Кроме того, в этих небольших статуэтках впервые отчетливо и натуралистично воспроизводятся человеческие черты. В филогенетическом процессе самопознания, в противопоставлении зооморфной ипостаси человек впервые воспринимает себя именно в женском облике.

С образом женщины-жизнедательницы в первобытном искус­стве связан паттерн представлений о плодородии не только в мире людей, но также о размножении животных, об удачном промысле и календарном воспроизводстве циклов жизни. Эпизодическое появ­ление мужских персонажей в живописи палеолита включено в этот же тематический цикл: сезонного плодородия в мире природы, кру­говорота жизни и смерти. Постоянными героями искусства мужские персонажи становятся лишь к эпохе среднего камня (VIII-V тыс. до н.э.).

В мезолитических композициях наблюдается постоянная за­кономерность, определяющая общую стилистику изображений:

• Как правило, это очень динамичные сцены охоты. Отметим, что женские палеолитические образы символизируют какие-то идеи, но не воспроизводят никакого сюжета. Подчеркнутая динамика движущихся фигур, акцент на событийном плане подталкивает к убеждению, что человек теперь осознает себя как деятельное существо. К тому же у героя мезолитического искусства по­являются атрибуты, характеризующие осмысленную трудовую деятельность: луки со стрелами, лодки, колесницы.
• В отличие от натуралистичных образов «венер» фигурки охот­ников переданы весьма условно. Движения утрированы, тела непропорциональны. Женские образы не исчезают в эпоху ме­золита, но, кажется, утрачивают сакральную значимость. Они появляются в бытовых сценах, связанных с добычей пропитания: наскальная живопись из Тассилин-Аджер и Феццана в афри­канской Сахаре изображает женщин, собирающих мед, женщин с коровами возле хижин. Их фигуры также условны и непро­порциональны, персонажи изображаются в действии. Гендерные различия оказываются не существенными.
• Изображения животных сохраняют реалистическую стилистику палеолита. Схематизм антропоморфных изображений в контра­сте с реалистическими профильными изображениями животных сохраняется не только в эпоху неолита. Подобные черты мож­но наблюдать в искусстве зарождающихся цивилизаций Египта, Крита. Стилистическое своеобразие может объясняться доми­нантными семантическими образами сознания. Реалистичность и детальность изображения животных свидетельствует об осо­бом пристальном внимании к объекту охоты.

Различная стилистика в изображении животного (реализм) и человека (условность) может быть показателем того, что антропос эпохи среднего камня выделил себя из мира природы и противопо­ставил ему. Он понял, что является иным, он преодолел свой зоо­морфизм как нечто, свойственное ему изначально. Материал с сайта http://wiki-what.com

Тенденция к схе­матизации образа человека наблюдается в древнем искусстве вплоть до рождения стилей больших цивилизаций. Данный процесс, возможно, отображает характерную закономерность: чем большим ко­личеством предметов культуры окружает себя человек, тем меньше потребность изображать его физический облик. Это предположение подтверждается многочисленными изображениями бронзового века: петроглифы Центральной и Средней Азии, Алтая, Карелии, изобра­жающие человека на колеснице, напоминают орнаментальный узор, в котором глаз не сразу обнаруживает сюжет. Это может означать, что человек определяет себя не через физические качества и внеш­ние свойства, а через созданные и произведенные им предметы и атрибуты деятельности, культуры.

Условность и схематизм изображений свидетельствуют еще и о том, что человек в древнюю эпоху представляет собой существо ро­довое, коллективное. В изобразительном искусстве начала цивилиза­ций повсеместно мы сталкиваемся с весьма обобщенным образом человека. Достаточно вспомнить геометризованные фигуры в росписях керамических сосудов гомеровской Греции, додинастического Егип­та и т.д. Нарастание реалистических тенденций наблюдается лишь с усилением индивидуальных проявлений в истории и бытовании, и с осмыслением отдельности каждого человеческого существа. До осознания себя как личности пройдут века, что найдет отражение в появлении жанра портрета.