Божественный ребенок

В обществах, где перестали верить в божественное происхождение вождя-царя, возникали сюжеты о появлении героя (исторического), к которому восходят многие роды. Обычно, родители такого персонажа неиз­вестны, но его рождение, хотя окутано тайной, представляется чу­десной, необычайной историей. Праотца теперь находят плывущим по реке в люльке или сосуде, подобно Моисею. Иногда обнаружи­вается, что будущего властителя вскармливает собака или волчица. Можно вспомнить основателей Римской Империи и родоначальни­ков латинских аристократических династий Ромула и Рема. Анало­гичный случай, по преданию, произошел с основателем Персидской державы — царем Киром. Некий правитель Астиаг повелел умерт­вить царственного младенца, боясь потерять власть. По его приказу пастух относит ребенка, имя которого Кир, в глубокий лес и там оставляет. Когда через некоторое время пастух возвращается по­смотреть, что случилось с младенцем, то видит рядом с мальчиком собаку, кормившую его своими сосцами и защищавшую от зверей и птиц. Неизвестные родители и чудесное выживание ребенка в глухом лесу позволяют приписать ему божественный статус. Вы­кармливание диким животным дает возможность наделить младен­ца такой сверхъестественной силой, магическими способностями и знанием языка зверей, какими не обладает человеческое существо. Его поступки так же сверхъестественны или чудовищны, как его нечеловеческая природа.

Подобный образ, довольно распространенный во многих куль­турах, К. Г. Юнг причислил к архетипическим, а значит, всеобщим, свойственным человеческому сознанию вообще, независимо от культуры, воспитания, статуса, возраста. «Мотив младенца пред­ставляет предсознательный, младенческий аспект коллективной души». Это означает, что образ не является слепком с автобио­графического периода детства индивида, или отражает характер древней истории того или иного народа. Сознание приспособило идею божественного происхождения будущего властителя для обо­снования божественных корней своего племени, так как далекое героическое прошлое социума отлично воплощается в символах детства и юности прародителя. Материал с сайта http://wiki-what.com

Основное значение архетипа божественного младенца, по К. Г. Юнгу, его «возможное будущее». Поэтому неудивительно, что так часто мифологические родоначальники и спасители явлены в сюжетах в образе совсем еще юного существа, наделенного сверх­человеческими способностями. Мы ведь воспринимаем жизнь как движение в будущее. Появление этого мотива в психологии инди­вида также означает предчувствие будущего развития, даже если кажется, что происходит регрессия в инфантильное состояние. Фигу­ра младенца символизирует развитие в направлении независимости. Сделать это можно, лишь отделив себя от своих истоков, вот почему в мифах постоянно возникает мотив покинутости ребенка, оставлен­ного, брошенного своими родителями на волю судьбы. Испытывае­мые им опасности и невероятные сверхъестественные способности символизируют возможные пути преобразования, возможные иден­тификации (герой-спасатель или страдалец-неудачник), которые из­бирает человек в процессе становления личности, то есть в процессе индивидуации, выражаясь в терминах К. Г. Юнга. Мифологические средства идентификации срабатывают и в случае самоопределения личности, и в случае, когда необходимо обозначить и удостоверить единство коллектива, социальной группы, общины.