Наука и религия

Древние времена

В философии науки, в религиоведении существует точка зрения, что на ранних этапах истории в силу синкретического сознания древнего человека накопление рационального объективного опыта могло осуществляться только в рамках религиозных воззрений. В те­чение долгого времени в различных культурах сохранялась ситуация подчинения позитивного знания религиозной идеологии. Так, счет и календарная система майя были связаны с ритуальным циклом поклонения и жертвоприношений солнечному богу. Развитие ма­тематики в арабо-мусульманском обществе обусловлено мистиче­ской системой истолкования Вселенной, в которой каждому объекту соответствует определенное числовое значение. Подобным образом нумерология в даосских традициях древнего и средневекового Китая способствовала становлению системы счисления и осмыслению раз­личных математических операций. Химия родилась из алхимии. На­блюдения за светилами, за сезонными изменениями погоды способ­ствовали развитию астрономии; всевозможные мантические системы требовали обобщения знаний о природе растений, минералов, жид­костей, что послужило поводом для возникновения в дальнейшем медицины, ботаники, минералогии и других научных дисциплин.

Средние века

Тенденция к неприятию науки проявилась с укреплением инсти­туциональной власти церкви, поскольку рациональное знание осла­бляло веру, вызывало сомнения. Занятия наукой в средневековой Европе расценивались как ересь и грех гордыни, который отсылал к первородному греху Адама и Евы, вкусивших от Древа Познания Добра и Зла, то есть посягнувших на божественное право всезнания. Стремление к знанию, способность к учению, страсть к эксперимен­тированию мыслились христианским обществом как искушение дья­волом или получение дьявольского дара (например, легенда о Фау­сте). Подобное положение дел повлияло на то, что и в философии, и в обыденном сознании проблема соотношения религии и науки рассматривалась как проблема противостояния веры и знания. Эта оппозиция была осознана эпохой Возрождения, когда религиоз­ные постулаты обосновывались доводами логики.

Вольтер и Дидро

Непримиримость двух полюсов стала программным моментом в просветительской мысли XVIII в., у Вольтера и Дидро, превозносивших науку, рацио­нальное практическое мышление и рассматривающих религию как систему заблуждений. Наука же, дающая знание законов и связей явлений призвана закрепить власть человека над природой.

Гегель

В совре­менных философских и исторических концепциях появилась тен­денция рассматривать религию и науку как сменяющие друг друга в процессе эволюции способы восприятия и объяснения мира. Эта традиция восходит к Г. В. Ф. Гегелю, для которого история человече­ского познания разворачивается по линии от первоначального этапа религиозного мировоззрения к стадии позитивного научного знания, оперирующего понятиями.

Ницше

Помимо этой традиционной точки зре­ния, существует мнение о маятникообразном движении интеллектуального развития культуры, то есть, попеременного чередования правополушарной и левополушарной активности и, соответствен­но, чередования иррационального и рационального типов мышле­ния. Развитие объективных научных знаний часто сопровождает­ся усилением мистицизма. Напротив, господство иррационального восприятия сменяется установлением рассудочности. Это не значит, что целые эпохи проходят под знаком однозначного влияния того или иного типа. Скорее, оба начала присутствуют в рамках одного исторического периода. Однако чрезмерное развитие одной тенден­ции всегда происходит в ущерб другой. Об этом говорил философ Ф. Ницше, утверждая, что в каждой культуре существуют аполлонические и дионисийские черты, названные так по именам бо­гов греческого пантеона Аполлона и Диониса. Первый воплощает все устоявшееся, ясное, упорядоченное, нормативное, каноническое. Второй — олицетворение буйных стихийных сил, выступающих во­преки рассудку. Развитие аполлонической тенденции в культуре приводит к омертвевшему канону, не допускающему никаких откло­нений и новшеств. Дальнейшая эволюция культуры возможна толь­ко в том случае, если прорывается разрушительное, иррациональное дионисийское буйство, способное вернуть жизненные силы, чувства и здоровые инстинктивные порывы в окостеневшие, застывшие фор­мы. Точно так же, если доминирует разрушительная дионисийская тенденция, это приводит к усилению рациональных, разумных осно­ваний культуры. Вероятно, развитие происходит таким образом, что­бы сохранялось относительное равновесие между иррациональным и рациональным типом мышления, словно общество стремится со­хранить тягу к целостности, единству сознания.

Подтверждение можно найти в исторической древности. Взлет логической греческой мысли сопровождался появлением мистиче­ских учений, воспринявших оргиастические культы малоазийского происхождения. Рациональная религия римлян, в которой степень почитания богов определялась их полезностью для гражданина им­перии, уступила место поклонению таинственным египетским бо­гам Исиде и Осирису, жутким и чудовищным Кибеле и Аттису. Очевидно, что не утешения и спасения искали в этих мистических практиках представители римской аристократии (именно среди па­трицианских семей распространились эти культы). Некая психоло­гическая потребность заставила человека той эпохи искать иного самоопределения не через рациональные формы социального бытия (политика, философия, наука), а через причастность к таинственным, порой безумным, дионисийским по сути культам.

Современность

Нечто подобное можно наблюдать сегодня. Похоже, есть пре­дельная точка в развитии науки, точка напряженности, «недопусти­мой» рациональности, когда самого человека со всеми его тайнами пытаются объяснить как хорошо отлаженный механизм. Сегодня даже искусство принимает излишне рассудочные формы. Этот мо­мент является переломным, за ним неминуемо и неумолимо следует реакция в виде взрыва мистицизма, оккультного знания и недове­рия к рациональному постижению мира. Рациональное мышление разбивает мир на фрагменты, изучает его по частям, оно не может ухватить целое, что способны сделать интуиция и воображение, ир­рациональные функции сознания. Возможно, поэтому сегодня даже в научное знание проникают в таком масштабе всевозможные паранаучные и фантасмагорические версии.

В вопросе взаимоотношения религии и науки современные исследователи говорят о принципе дополнительности. Утверж­дается отсутствие непреодолимых границ между наукой, религией и философией: предположения, гипотезы, новые идеи свободно попада­ют из одной области знания в другую. Использование альтернатив­ных и прямо противоположных научной парадигме идей препятствует омертвению знания и способно привести к эффективному результату, к неожиданным открытиям. Тенденция к сближению объективного познания и религиозной интуиции обнаруживается также в рамках философской теологии. Материал с сайта http://wiki-what.com

За весьма непродолжительный период в воз­зрениях религиозных мыслителей произошли изменения от полного неприятия рационального познания действительности (спекулятив­ный, безличный метод науки не способен раскрыть глубинные основы существования, выйти за пределы видимой реальности) до признания их совместимости (мышление как познание посредством понятий и суждений возможно только в горизонте абсолютного бытия). Синтез всех отраслей знания производится с целью выхода к трансцендент­ному. Сближение религиозных учений и научных теорий осуществляется в модернистских богословских концепциях, включающих данные физики, биологии и прочих наук в свое содержание (теория Большого взрыва и проблема Творения), аргументирующих развитие и состоя­ние Вселенной божественным замыслом.

Когда говорят об эволюции взаимоотношений науки и религии, то подразумевают постепенное вытеснение религии наукой по мере изучения и понимания последней. Но следует отметить и обратное влияние религиозных воззрений на науку, что сказывается не только в принятии веры учеными (убеж­дения основываются на том, что наука не может доказать отсутствие бога так же, как не может доказать его существование), но и в по­пытках объединить научные теоретические данные с религиозны­ми концепциями.

Представители естественно-научной мысли XX в. Н. Бор, М. Планк видели в законах физики необъяснимую гармо­нию, заставляющую предполагать существование некоего мирового разума, который управляет природой и ведет развитие Вселенной к определенной цели, постичь которую наука пока не может. Поми­мо теорий, декларирующих сближение религии и науки, появляются концепции, в которых религиозное и научное знание отождествляют­ся: к примеру, утверждения, что древние вероучения, гимны Вед или буддийские доктрины содержат зашифрованные идеи и представле­ния, соответствующие современным научным теориям.